Великая Отечественная война. Четыре дня провел писатель Бутылкин из Сясьстроя в окружении в Мясном бору вместе с Мусой Джалилем. Он записал очерк о тех днях, с которым мы можем ознакомиться. Муса не дожил до победы. А вот наш земляк вернулся в Сясьстрой, без ноги. Здесь он и жил вместе с женой Александрой Петровной, педагогом школы, до своей смерти в 1958 году.
Несколько дней с Мусой.
(И. Бутылкин).
Иван Сергеевич Бутылкин - наш земляк. Он родился и вырос в деревне Сясьские Рядки.
Окончил среднюю школу, а затем артиллерийское военное училище. С первого дня войны с фашистской Германией участвовал в боях, был неоднократно ранен. Прошел боевой путь от командира взвода до командира артиллерийского дивизиона.
Защищал Москву. С 1942 года член КПСС. После тяжелого ранения, полученных в боях по прорыву Ленинграда, демобилизован из армии в течении десяти лет работал нормировщиком и экономистом на Сясьском комбинате. Закончил Литературный институт им. А.М. Горького.
Рассказы начал печатать с 1954 года в районной газете, позднее - в "Пионерской правде", участник коллективных сборников, а в 1963 году вышла книжка рассказов И.С. Бутылкина "Счастливый случай".
В год 30-летия Победы журнал "Дружба народов" в июльском номере напечатал военный очерк Ивана Сергеевича "Несколько дней с Мусой". Он о четырех днях войны, проведенных с татарским воином-поэтом, с которым свели автора фронтовые дороги.
В газете помещается небольшой отрывок, который повествует о втором дне.
***
Меня разбудил соловей. Он пел рядом, на березе. Одно колено сменяло другое, зовут то приближался, то слегка гас, будто соловей любовался своим голосом.
Я вышел из землянки.
Часовой, сержант Крылов, доложил:
- Все спокойно, товарищ командир. Соловьи вот... Чудно.Даже есть расхотелось.
В бору стоял высокий плотный туман. Все вокруг было призрачным и расплывчатым. Туман приглушал звуки, слепил, настораживал. в каждом шорохе чудилась опасность.
Я спросил:
- А где замполит с лейтенантом?
_ Там, на болоте, - показал Крылов. - Все распределились по орудиям. Командир батареи будет со вторым. вам приказано находиться со старшим политруком. До связи.
Не могу сказать, на какое время мне удалось снова заснуть, только на этот раз меня подняли выстрелы. Они доносились с болота. Я схватил автомат, услышал команду "Все по местам!" и побежал к мусе.
Солнце только всходило. Деревья по-прежнему тонули в тумане. Автоматные очереди, сперва глухие и суматошные, ощутимо придвинувшись, раздались вширь, переметнулись в лес за болото, к соседям. Донесся рокот моторов. Раскатисто забарабанил крупнокалиберный пулемет. Резко и оглушительно забабахали пушки.
Муса сидел у телефона. Докладывал командир роты.
- Дозоры и боевое охранение отошли... Ползут танки и вездеходы... Много автоматчиков...
- Сколько танков?
- Ни черта не видно! Вьем по вспышкам. Что-то уже горит... Но лезут. Не слышишь, что ли!..
Связь оборвалась.
Муса сгреб другую трубку и крикнул:
- Федоров!.. Взводом атакуй с фланга. Быстро! Айда!
Бой ширился, разгорался. Засвистели мины. Все отчетливее доносился треск моторов.
- Разведка боем, я так полагаю, - сказал Муса. - Сейчас прощупают, что у нас есть, потом навалятся. Дождались!
Связи все не было.
Вступили в бой автоматчики Федорова. Их атака была дерзкой, стремительной, и немцы попятились, начали отходить к горящим машинам. Тяжелый трескучий взрыв заглушил на время рокот моторов, в небо взметнулось пламя.
И тут одна за другой у Степана умолкли две пушки - противотанковая и наша дивизионка. Было слышно, как начали взрываться снаряды.
Муса выглянул из землянки, приказал:
- Тащи орудие от топи! Живо!
Солнце поднялось над лесом. Туман начал рядеть. Очертания деревьев высветлялись, обретали свой привычный вид.
Когда мы прикатили орудие, бой уже кончился. Немцы ушли. В лесу у соседей еще шла перестрелка, но чувствовалось, что и там противник отходит. На болоте догорали два немецких танка и три машины.
Муса распорядился:
- Пушку тащите в рощу. И ивее, ребята! Пока "музыканты" не заявились.
"Музыкантами" называли желтые одномоторные пикирующие бомбардировщики. При падении у них включались сирены. Для устрашения.
Немцы оставили на болоте двадцать семь трупов. Были уничтожены крупнокалиберный пулемет, противотанковая пушка и миномет.
Из-за ручья вернулись автоматчики Федорова. Убитых во взводе не было, но трое солдат получили тяжелые ранения.
Рота потеряла восемь человек и одиннадцать тяжелоранеными. Кроме того, погибли девять артиллеристов.
Степан докладывал:
- Наши трофеи: станковый пулемет и двадцать семь автоматов. Из еды: пятьдесят четыре пачки румынских галет, двадцать семь банок французских сардин, пятьдесят пачек албанских сигарет. Еще двадцать семь кожаных ранцевых крышек. Они здоровые, с шерстью. На студень.
Муса спросил:
- И ничего своего, германского?
- Зачем свое? Свое для фрау и киндер.
- Для фрау и киндер, повторил Муса. И приказал: - Убитых перенести в бор. Затесать сосну и выжечь фамилии... Готовься, Степан Федорович, к бомбежке.
Лейтенант виновато добавил:
- Я разрешил с фрицев поснимать сапоги...
- Правильно, отозвался Муса.
Из-за ручья прибежал пожилой невысокий сержант, и, козырнув, взволнованно доложил:
- Товарищ старший политрук! Там ефрейтор ожил. Дышит и пальцы шевелятся, как на гармошке играет.
- Айда! - односложно сказал Муса.
Вокруг раненого стояли солдаты, разглядывали фотографии и железный крест, передавая из рук в руки. Солдаты расступились и лейтенант Мотылев угрюмо подал Мусе фотографии. Они были сделаны во Франции, Югославии, Греции и в Советском Союзе.
... Париж. Ясный солнечный день. Пустынная городская площадь. В окружении приятелей ефрейтор держит между ногами пожарный патрон и направляет струю воды на Эйфелеву башню. Приятели хохочут...
Лесной кордон. Возле крылечка - мотоцикл с люлькой. На траве валяются три курицы. Двое солдат держат за руки совсем молоденькую девчушку с пышной косой. В волосах и на сарафане запутались сухие травинки - чувствуется. что девушка пряталась на сеновале. Ефрейтор рвет на девушке платье. В окошке, приплюснув носы, испуганно таращатся сестренка и брат...
Подобных фотографий было много.
Лейтенант Мотылев взмахнул автоматом и зло попросил:
- А ну отойди! Пристрелить паразита и точка!
- Отставить!!! - дико заорал Муса и метнулся под автомат. - Сдурел, что ли?
Мотылев побледнел и попятился.
- Ой, Муса! Ведь я мог тебя... кокнуть.
- Этого выродка надо вылечить, - строго ответил командир батальона. - Обязательно! Пусть люди лишний раз увидят, с кем мы воюем, во имя чего терпим лишения, пухнем с голоду, отдает жизни! - И обращаясь к Степану: - Немедленно перевязать и в медпункт. Оттуда с первой оказией в медсанроту. Выдели сопровождающего.
- А если он в дороге отдаст концы?
Муса взглянул Степану в лицо:
- В таком случае, Степан Федорович, сопровождай лично. Ясно?
Степан ворчливо проговорил:
- Ясно. Доставим в сохранности. Пес с ним!
"Сясьский рабочий" №45(1446), четверг, 13 ноября 1975 год.
- < Следующий материал: Александра Ильинична Большакова
- На страже порядка >
