Быль из наших краев времен купца Каялина, увековеченная в газете, а теперь и в этом проекте. О нужде, вере и подлости человеческой. Без счастливого конца.
Мешок муки
(Быль)
Каялинские магазины росли, как грибы, во всех мало-мальски крупных населенных пунктах Новоладожского уезда. И те мелкие лавчонки, которые снабжали жителей небольших окрестных и дальних селений необходимыми товарами, по-существу, тоже зависели от сясьско-рядковского купца.
Торопуша, один из многих паучишек-торгашей, отоваривался у Каялина, когда в магазин как-то боком, робко вошла Авдотья - отпрыск деревенской голытьбы. Авдотья баба была ладная, сильная. Да не везло ей в жизни, как, собственно, и многим в то время. Семья у нее была большая, а хозяйство - ни кола ни двора. Муж мыкался по отхожим промыслам, а Авдотья кое-как обшивала да кормила ораву ребятишек и стариков.
У Торопуши настроение было приподнятое. Уж больно ходовой товар выговорил он у своего кормильца. Куш обеспечен.
- Что, Авдотья, так несмела? - подмигнул он односельчанке.
Крутоплечая баба метнула испуганный взгляд на Каялина, но тот погрузился в подсчеты отпущенного товара.
- Храни бог нашего благодетеля, - прошептала Авдотья. - Сегодня ребятишек нечем кормить. Может, даст в долг муки немного.
Торопуша, разгладив жидкую бороденку, вдруг насмешливо процедил:
- Разве в нашей лавке мука хуже? Вон, бери мешок. Задаром отдам, если донесешь до дому без отдыха.
На лице Авдотьи отразилось и недоумение и радость.
- Бери, бери, но уговор помни.
Авдотья не могла отказаться от такого счастья, хотя со страхом подумывала о тех шести или семи верстах, которые придется нести на себе мучную кладь.
Торопуша, уложив товар, хотел было помочь Авдотье взвалить мешок. "Все равно не донесет", - подумал он со злорадством. Но она спокойно отвела его руки и, чуть охнув, вскинула груз на правое плечо.
"Милые мои ребятушки, хлебушка вам несу. Хле-буш-ка..." - Удивительно. Эти немудреные слова придавали Авдотье новые силы и бодрость. А чуть поодаль поскрипывала повозка Торопуши. Он то и дело сдерживал сытую лошадь.
Прошел час. Мешок железным грузом подминал своего носильщика. Он перегнул Авдотью надвое. Длинное платье мешалось в ногах, пот застилал глаза. Авдотья боялась споткнуться. Тогда все пропало. И она, сжимая зубы, шептала "Хле-буш-ка, хле..."
Самое страшное было впереди - двугорбый холм. Авдотья хотела было немного передохнуть перед подъемом, но вдруг услышала ехидное:
- Без отдыха, без отдыха Авдотьюшка. Помни уговор...
На вершине холма она оглянулась на своего "благодетеля". Было страшно смотреть на серое, осунувшееся лицо, но глаза ее говорили: "Теперь донесу"...
"И впрямь донесет. Плакали мои денежки, - испугался Торопуша. - Что делать?" Начинало сумерничать. Перед концом пути Торопуша выскочил из саней и незаметно подтолкнул мешок. Авдотья, ахнув, распласталась на ступеньках своего дома.
Торопуша торжествовал:
- нарушила уговор, Авдотьюшка, мешок не занесла домой. Теперь это моя мука, а не твоя...
В сенцах скрипнула дверь и послышался жалобный голос:
- Мама пришла, наверное хлебушка принесла...
Р. Березкин
"Сясьский рабочий" 10 (1249), вторник, 7 марта 1972 год.
- < Следующий материал: Большое спасибо
- Артисты, цветоводы, охотники... >
