Долгий путь домой.
(Отчизны верные сыны).
Николаю Лаврентьевичу Смоленкову, ветерану войны и труда, старожилу поселка, в августе этого года исполняется 80 лет. Бросаются в глаза, несмотря на такой солидный возраст, его аккуратность, степенность, свойственные людям этого поколения. Здоровье у него неважное, но по-прежнему хлопочет по дому: то с правнуком занимается, то в магазин сходит... Просто так ему никогда не сидится - всегда в работе. В музей заглянул тоже по делу - принес редкую фотографию 1937 года, на которой запечатлены делегаты комбината на областной конференции бумажников. "Вот это - Иван Дмитриевич Пахомов, после войны он работал председателем профкома, рядом - Василий Федорович Говорков, шофер пожарной части, а это - очень известный в середине 30-х годов стахановец Михаил Васильевич Дорогощинский", - неторопливо рассказывает о каждом из делегатов Николай Лаврентьевич. Остается только удивляться крепкой памяти этого человека. Пользуясь случаем, прошу его рассказать и о своей жизни. Думаю, что читателям газеты тоже будет небезынтересно узнать о судьбе ветерана комбината Н.Л. Смоленкова.
Родился он в деревне Черноушево бывшего Новоладожского уезда в многодетной крестьянской семье. Отец его, Лаврентий Герасимович, прекрасно владел кузнечным делом. Маленький Николай очень любил ходить к нему в кузницу - помогал ковать разные безделушки, подковы... Отец был крепким, сильным, никогда не жаловался на здоровье и прожил 94 года. Работал без отдыха, детей тоже не баловал, с детства приучал не бояться никакого труда.
Долго учиться Николаю не пришлось. Окончил три класса церковно-приходской школы и стал помогать семье. Работал с отцом в кузнице, пахал, сеял, весной пропадал на лесосплаве в Новой Ладоге, позднее строил Волховский алюминиевый завод. В 1934 году, после службы в армии, приехал в Сясьстрой, куда пригласил родственник Г.Н. Андреев. С тех пор и живет Николай Лаврентьевич в поселке.
Работать пошел на комбинат. Сначала был слесарем, потом - линейным электромонтером. С благодарностью вспоминает он первого своего наставника по работе Андрея Павловича Подлесного, в прошлом электромонтера с крейсера "Аврора". Его уважали не только за профессиональные качества, но и за честность, справедливость и строгость. Многому он научил молодых рабочих, терпеливо, без окриков объясняя им все тонкости профессии электрика. С годами мастерство Николая росло, в дальнейшем он и сам стал наставником молодых на предприятии. Благодаря Андрею Павловичу, Николай не уехал из поселка, когда его как одного из лучших специалистов приглашали на строительство Сегежского бумкомбината. И никогда не пожалел об этом. Поселок для него на всю жизнь стал родным и близким, также как и комбинат, где отработал в электроцехе до самой пенсии.
В финскую кампанию Николай был призван в армию и участвовал в освобождении Карельского перешейка. А 23 июня 1941 года добровольцем ушел сражаться с фашистской Германией. Зачислили его в железнодорожный полк, который находился в Ораниенбауме. с первых дней войны пришлось ощутить горечь потерь и отступлений. В сентябре 1941 года с группой подрывников оказался в окружении. Но и здесь красноармейцы продолжали действовать: взорвали два паровоза на одной из станций, уничтожили 5 мостов. Попытались прорваться к Мге, но безуспешно, так как там тоже были немцы. Наконец удалось прорваться к станции Погостье, где находился наш заградительный отряд. Вместе с Николаем из окружения тогда вышли Александр Бабаев, Александр Стряпухин, Василий Еранцев и другие сясьстройцы, но все они потом погибли: кто на передовой в Синявинских болотах, кто в других боях.
После спецподготовки окруженцев направили в Горнострелковую бригаду, которая держала оборону в районе Синявинских болот. Шел четвертый месяц войны...
С горечью рассказывает Николай Лаврентьевич об этих днях: "Вооружение у нас было до обидного скудное: винтовки, пулеметы, несколько ротных минометов, да и то их давали только тогда, когда ходили на прорыв. Единственный автомат был у командира роты Крапивко. Я был его связным".
Потом была 16-я танковая бригада "Разведка боем". Ходили на задания с листовками, агитснарядами. Каждый раз, уходя в разведку, документы бойцы оставляли у писаря, были готовы к самому худшему. Позднее Николай Смоленков вновь оказался в Горнострелковой бригаде.
"Хорошо запомнился мне морозный день 8 января 1942 года, - вспоминает Николай Лаврентьевич. - Наша 5-я рота получила задание занять Пушечную высоту. По рассказам бойцов, на ней когда-то Петр Первый испытывал пушки. Стемнело, и мы пошли на задание. Заняли оборону и выжидали в засаде. Немцы не заставили себя долго ждать. Первую атаку мы отбили быстро и без потерь с нашей стороны, ждали следующую. На рассвете прибыл из штаба ротный и сказал, что за этот бой нас представят к награде. Утром на помощь к нам прибыла 3-я рота.
У противника тоже прибыло пополнение. Это были хорошо вооруженные эссесовцы с автоматами, с эмблемами "черепа и кости" на воротниках. Во время второй атаки многие из наших бойцов были убиты, среди них командир Ветров, политрук Мельников. Когда бой немного утих, я пополз по траншее. Вижу, кругом лежат мертвые, раненые стонут. Перевязал одному голову индивидуальным пакетом, только хотел отползти, как раздался взрыв гранаты, и я как будто куда-то провалился. Сколько лежал так - не знаю. Очнулся от того, что трое эссесовцев лягали меня сапогами. Я встал и тут же получил удар по голове. Жестами немцы приказали снять шинель. Отобрав от меня безрукавку и ватник, шинель вернули. Так, контуженный, я оказался в плену..."
Плен... Сколько наших бойцов так никогда и не вернулось из него на Родину. Николай Лаврентьевич один из тех немногих, кому посчастливилось, пройдя его, дожить до Победы, вернуться домой. И каждый раз, вспоминая о тех страшных годах, он вновь и вновь переживает всю боль, горечь и унижения, которые пришлось там испытать.
Обращались с военнопленными по-скотски, иначе как "лентяй" и "собака" не называли. Били при всяком удобном случае: за то. что не было сил работать, за то, что не так посмотрел, и просто за то, что ты еще жив. Медицинской помощи никакой не оказывали, многие раненые умирали прямо на нарах. Смоленкову, можно сказать, повезло: один из немцев принес ему мазь, которой удалось вылечить обмороженные ноги и лицо.
Много пленных, особенно из офицерского состава, пытались завербовать в добровольную РОА, соблазняя продовольственным пайком. Некоторые соглашались, но потом, как правило, раскаивались в своем поступке. Презрение к этим немногим было всеобщим.
Мысль о побеге не покидала Николая. Первая попытка оказалась неудачной. Было это в местечке Саблино. Он возил в лагерь воду в бочках, и однажды вечером ему удалось незаметно проскользнуть мимо охраны через железнодорожную ветку в сторону леса. Он почти уже подходил к лесу, как вдруг на него бросилась немецкая овчарка и схватила за руку. Следы от ее зубов долго не заживали. Оказалось, офицер выгуливал ее неподалеку и заметил пленного. Не повезло Николаю и во второй раз. Лагерь военнопленных находился тогда в п. Сиверском, важном узле, где сходились железная и шоссейные дороги. На работу пленных водили только с усиленной охраной - боялись побегов. И все-таки они были. Убежал переводчик Леонид Гинзбург, а с ним 11 человек. С этой группой должен был бежать и Николай, но его в этот день отправили под охраной на другую работу.
Через Эстонию, Латвию, путь военнопленных лежал дальше, в Германию. В Любане их загнали в трехтрюмный пароход, на котором доставили в польский портовый город Свинемунде. Долго держали на рейде в море, так как город бомбили англичане. После бомбежки военнопленных разместили на стадионе под открытым небом.
- Спали на голой земле, - вспоминает Николай Лаврентьевич. - Да и какой там сон... Мне этот первый день, который я провел на чужбине, запомнился особенно. Ярко светила Луна, уснуть никак не мог - думал о доме, родителях, Родине... Около трех лет провел я в плену. Много потом было бессонных ночей, но эта как-то особенно в память врезалась.
пешком, словно скотину, гнали пленных через всю Германию: от города к городу, от села к селу. В 1945 году во время одного из таких переходов группу военнопленных, среди которых был и Николай Смоленков, освободили советские танковые части. Произошло это в г. Лаге. Всех освобожденных зачислили в запасной полк, а затем - в распределительный. Николай попал в 1-ю батарею связи телефонистом, где и пробыл до конца войны. День Победы встретил в Германии. Закончилась и для него война. Вернулся солдат на родину.
После войны Николай Лаврентьевич работал в электроцехе слесарем-электромонтером, а потом бригадиром электрослесарей. Коллектив в цехе был очень дружный и относились к нему с искренним уважением и теплотой. И за это благодарен он всем, кто никогда не позволял себе косо смотреть на него, попрекнуть тем, что был в плену. А ведь такое после войны случалось нередко. Об одном жалеет, что не вернулись с войны домой многие товарищи, славные ребята с электроцеха: Л.Д. Ильюшин, Н.Г. и Я.Г. Астафьевы, С.В. Шустов, И.В. Совин, А.В. Никитин, Н.В. Волчков и другие. Память о них навсегда осталась в сердце Н.Л. Смоленкова и помогает жить по чести и совести.
И. Харитонова, заведующая музеем.
На снимке: Н.Л. Смоленков.
"Сясьский рабочий" №18(2149), пятница, 5 мая 1989 год.
- < Следующий материал: Новости [от 05.05.89.]
- Музыкальный отчет >
